Для ученых-естествоиспытателей в этой части западного Кембриджа есть совсем другие развлечения: новые лаборатории Кавендиша к югу от Мэдингли-роуд. Если в поле неподалеку от трассы М11 вы заметите огромный шатер с восемью мачтами, знайте, что это не цирк Ронкалли, а центр «Шлюмберже». Эту исследовательскую лабораторию спроектировал Майкл Хопкинс в 1985 году. Яркое хай-тековское олицетворение инноваций, символ кембриджского феномена, широко пропагандируется, его часто фотографируют, противопоставляя часовне Кингз-колледжа. Но одни иконы живут вечно, а другие быстро выцветают.

Кеттлз-Ярд стоит на Медовом холме, и там нас действительно ожидают сладостные впечатления. Это всего лишь несколько коттеджей с вальмовыми крышами на травянистом склоне и колокольней церкви Св. Петра за деревьями. Здесь был дом человека, известного как Джим Ид, который жил в этом сельском уголке Кембриджа со своей коллекцией произведений искусства и хотел делиться любовью к жизни и искусству с другими людьми.

Это дом, полный искусства, но все-таки не музей. Все происходит как при частном визите: чтобы вас приняли, нужно сначала позвонить. Потом вписать свое имя в книгу посетителей, и приятный голос экономки предложит присесть. Вы чувствуете себя как дома, просто гостем коллекционера, который, к сожалению, не может принять вас лично. Джим Ид давно не с нами, но все здесь осталось так, как было при нем. На столе – круглые камешки, выложенные спиралью: белые, серые и черные окатыши, трофеи любителя побродить по морскому берегу. Грубые деревянные половицы, белые стены, на которых развешаны картины Бена Николсона и его жены Уинифред, Кристофера Вуда, Альфреда Уоллиса, Жоана Миро. На комодах и столах – скульптуры, керамика Бернарда Лича и Люси Ри, на рояле – «Прометей» Константина Бранкузи, каменная голова 1912 года. А между ними снова природные объекты, раковины, камни, засушенные цветы, птичьи перья в стакане. Этому коллекционеру не нужны были шедевры, изолированные от мира, он искал связь между природой и искусством, искусством и повседневной жизнью. Из всего космоса явлений некоторые ему удалось взять в свой коттедж. Но кем был Джим Ид?

Ид родился в методистской семье. В Кембридже он ходил в школу, но проводил больше времени в Музее Фицуильяма. Он хотел стать художником, одним из живописцев эпохи кватроченто, которыми он восхищался. После учебы в художественной школе Слейд в Лондоне Ид в 1920 году поступил на работу в галерею Тейт в качестве ассистента. Немного позднее он познакомился с Николсонами. Они открыли ему глаза на современное искусство: Пикассо, Брака, Бранкузи. Бен продал Иду свои работы, которые тогда еще никем не ценились, за символические деньги, только чтобы окупить расходный материал. Сегодня в Кеттлз-Ярде насчитывается более сорока работ только Бена Николсона, от натюрморта с фруктами 1920 года до геометрических абстракций 1960-х годов. Одним из первых Джим Ид стал собирать работы Альфреда Уоллиса, великого представителя наивного искусства из Сент-Ив, всего около ста произведений. Когда в галерею Тейт поступили скульптуры французского мастера Анри Годье-Бжеска и никто не хотел их покупать, Ид приобрел столько, сколько смог. Творчество этого вортициста в Кеттлз-Ярде представлено полнее, чем в большинстве музеев.

В 1936 году Ид ушел из галереи Тейт и перебрался в Танжер – маргинал, который все же не поддался гибельному дурману этого анклава гедонистов и авантюристов. Он писал, путешествовал, читал лекции об искусстве. В 1956 году вместе с женой Элен Джим Ид вернулся в Кембридж. Рядом с кладбищем при церкви Св. Петра он купил четыре полуразвалившихся коттеджа xvii и xviii веков, отреставрировал их и поселился там вместе с коллекцией.

Очень скоро Иды открыли свой дом для первых посетителей на время учебного семестра. Многие студенты за чашкой чая впервые познакомились здесь с модерном. Ид разрешал им брать на занятия оригинальные произведения, ведь искусство для него было образом жизни (так он и назвал автобиографию). «Он был глубоко религиозным человеком, почти мистиком», – рассказывает мне его бывшая сотрудница. Кеттлз-Ярд – духовное место, где предметы, освещение и пространство находятся в тонком равновесии. Несмотря на обилие вещей, нет ощущения их избытка, есть покой, простота и гармония. Порядок, лежащий в основе вещей, – вот что должно стать очевидным здесь, по мнению Ида. Порядок, который нужно сознавать все сильнее, чтобы нас не захлестывал стремительный поток событий.

В 1966 году Иды подарили дом и коллекцию кембриджскому университету. Какое-то время они еще жили здесь, потом переехали в Эдинбург, где Джим Ид и скончался в 1990 году в возрасте девяноста четырех лет. О том, чтобы Кеттлз-Ярд не стал мавзолеем, чтобы классический модерн не утратил связи с современностью, Джим Ид позаботился заранее, пристроив зал для камерных концертов и галерею для сменных экспозиций по проекту архитектора Лесли Мартина (1970).

Дом Джима Ида остался своеобразным свидетельством британского авангарда довоенного времени, инициативы одного энтузиаста. Романтическая идея единства искусства и природы нашла здесь воплощение в жизни, эхом откликаясь в нас, посетителях.

Небольшая церковь Св. Петра стоит на холме позади Кеттлз-Ярда, в тени кленов и каштанов. Это все, что осталось от большой церкви xii века. В кладке колокольни сохранился кирпич римских времен, вероятно, взятый из старой городской стены. Когда приход сократился до четырнадцати хозяйств в начале xvii века, церковь пришла в упадок. Ее отстроили в уменьшенном виде, но когда прихожане перестали заполнять и это пространство длиной всего одиннадцать метров, церковь превратилась в предмет нежной заботы, иными словами, в реликт ушедшей эпохи. Иногда ее использует для выставок соседняя галерея, вполне в духе Ида, о котором нам напоминает памятная доска со стихами Джона Донна. Но лучше всего в этом помещении ощущаешь себя без всяких картин, когда нет ничего, только тишина.

Норманнская купель, однако, осталась в церкви, и я не знаю, закричал бы я младенцем от страха или восторженно загукал, если бы меня крестили в таком месте. Из четырех углов каменной плиты вздымаются морские существа и, схватившись за хвосты, изгибаясь, тянутся вверх, к краю купели. Редко встретишь тритонов из свиты Посейдона, занимающихся йогой, но не менее редко встречаются такие языческие гибридные существа в сочетании с христианской символикой. Рыба – один из первых символов Христа, вода крещения – элемент жизни верующих в Него. Об этом говорит камень, полный магической жизненной силы, – говорит и после того, как замолк голос священника. Симметрия орнаментов, геометрия формы, круг купели и квадрат основания: осталось эстетическое чудо, выдающееся творение средневекового искусства.

Флюгер на шпиле церкви Св. Петра отмечен буквами А. Р., инициалами Эндрю Перна. Он был ректором Питерхаус-колледжа с 1553 по 1589 год, и в это бурное время очень удобно было трактовать литеры на флюгере в зависимости от политических веяний: A Protestant, A Papist, A Puritan.